Как ни силен был ночью припадок подагры,как ни скрипели потом нервы,а Кистунов все-таки отправился утром на службу и своевременно начал приемку просителей и клиентов банка.Вид у него был томный,замученный,и говорил он еле-еле,чуть дыша,как умирающий.

— Что вам угодно? —обратился он к просительнице в допотопном салопе,очень похожей сзади на большого навозного жука.

— Изволите ли видеть,ваше превосходительство, —начала скороговоркой просительница, —муж мой,коллежский асессор Щукин,проболел пять месяцев,и,пока он,извините,лежал дома и лечился,ему без всякой причины отставку дали,ваше превосходительство,а когда я пошла за его жалованьем,они,изволите видеть,вычли из его жалованья24рубля36коп.!За что? —спрашиваю. — «А он,говорят,из товарищеской кассы брал и за него другие чиновники ручались».Как же так?Нешто он мог без моего согласия брать?Это невозможно,ваше превосходительство.Да почему такое?Я женщина бедная,только и кормлюсь жильцами…Я слабая,беззащитная…От всех обиду терплю и ни от кого доброго слова не слышу…

Просительница заморгала глазами и полезла в салоп за платком.Кистунов взял от нее прошение и стал читать.

— Позвольте,как же это? —пожал он плечами. —Я ничего не понимаю.Очевидно,вы,сударыня,не туда попали.Ваша просьба по существу совсем к нам не относится.Вы потрудитесь обратиться в то ведомство,где служил ваш муж.

— И-и,батюшка,я в пяти местах уже была,и везде даже прошения не взяли! —сказала Щукина. —Я уж и голову потеряла,да спасибо,дай бог здоровья зятю Борису Матвеичу,надоумил к вам сходить. «Вы,говорит,мамаша,обратитесь к господину Кистунову:он влиятельный человек,для вас всё может сделать»…Помогите,ваше превосходительство!

— Мы,госпожа Щукина,ничего не можем для вас сделать…Поймите вы:ваш муж,насколько я могу судить,служил по военно-медицинскому ведомству,а наше учреждение совершенно частное,коммерческое,у нас банк.Как не понять этого!

Кистунов еще раз пожал плечами и повернулся к господину в военной форме,с флюсом.

— Ваше превосходительство, —пропела жалобным голосом Щукина, —а что муж болен был,у меня докторское свидетельство есть!Вот оно,извольте поглядеть!

— Прекрасно,я верю вам, —сказал раздраженно Кистунов, —но,повторяю,это к нам не относится.Странно и даже смешно!Неужели ваш муж не знает,куда вам обращаться?

— Он,ваше превосходительство,у меня ничего не знает.Зарядил одно: «Не твое дело!Пошла вон!»да и всё тут…А чье же дело?Ведь на моей-то шее они сидят!На мое-ей!

Кистунов опять повернулся к Щукиной и стал объяснять ей разницу между ведомством военно-медицинским и частным банком.Та внимательно выслушала его,кивнула в знак согласия головой и сказала:

— Так,так,так…Понимаю,батюшка.В таком случае,ваше превосходительство,прикажите выдать мне хоть15рублей!Я согласна не всё сразу.

— Уф! —вздохнул Кистунов,откидывая назад голову. —Вам не втолкуешь!Да поймите же,что обращаться к нам с подобной просьбой так же странно,как подавать прошение о разводе,например,в аптеку или в пробирную палатку.Вам недоплатили,по мы-то тут при чем?

— Ваше превосходительство,заставьте вечно бога молить,пожалейте меня,сироту, —заплакала Щукина. —Я женщина беззащитная,слабая…Замучилась до смерти…И с жильцами судись,и за мужа хлопочи,и по хозяйству бегай,а тут еще говею и зять без места…Только одна слава,что пью и ем,а сама еле на ногах стою…Всю ночь не спала.

Кистунов почувствовал сердцебиение.Сделав страдальческое лицо и прижав руку к сердцу,он опять начал объяснять Щукиной,но голос его оборвался…

— Нет,извините,я не могу с вами говорить, —сказал он и махнул рукой. —У меня даже голова закружилась.Вы и нам мешаете и время понапрасну теряете.Уф!..Алексей Николаич, —обратился он к одному из служащих, —объясните вы,пожалуйста,госпоже Щукиной!

Кистунов,обойдя всех просителей,отправился к себе в кабинет и подписал с десяток бумаг,а Алексей Николаич всё еще возился со Щукиной.Сидя у себя в кабинете,Кистунов долго слышал два голоса:монотонный,сдержанный бас Алексея Николаича и плачущий,взвизгивающий голос Щукиной…

— Я женщина беззащитная,слабая,я женщина болезненная, —говорила Щукина. —На вид,может,я крепкая,а ежели разобрать,так во мне ни одной жилочки нет здоровой.Еле на ногах стою и аппетита решилась…Кофий сегодня пила,и без всякого удовольствия.

А Алексей Николаич объяснял ей разницу между ведомствами и сложную систему направления бумаг.Скоро он утомился,и его сменил бухгалтер.

— Удивительно противная баба! —возмущался Кистунов,нервно ломая пальцы и то и дело подходя к графину с водой. —Это идиотка,пробка!Меня замучила и их заездит,подлая!Уф…сердце бьется!

Через полчаса он позвонил.Явился Алексей Николаич.

— Что у вас там? —томно спросил Кистунов.

— Да никак не втолкуем,Петр Александрыч!Просто замучились.Мы ей про Фому,а она про Ерему…

— Я…я не могу ее голоса слышать…Заболел я…не выношу…

— Позвать швейцара,Петр Александрыч,пусть ее выведет.

— Нет,нет! —испугался Кистунов. —Она визг поднимет,а в этом доме много квартир,и про нас чёрт знает что могут подумать…Уж вы,голубчик,как-нибудь постарайтесь объяснить ей.

Через минуту опять послышалось гуденье Алексея Николаича.Прошло четверть часа,и на смену его басу зажужжал сиплый тенорок бухгалтера.