А.Платонов

В ПРЕКРАСНОМ И ЯРОСТНОМ МИРЕ

I

В Толубеевском депо лучшим паровозным машинистом считался Александр Васильевич Мальцев.

Ему было лет тридцать,но он уже имел квалификацию машиниста первого класса и давно водил скорые поезда.Когда в наше депо прибыл первый мощный пассажирский паровоз серии "ИС",то на эту машину назначили работать Мальцева,что было вполне разумно и правильно.Помощником у Мальцева работал пожилой человек из деповских слесарей по имени Федор Петрович Драбанов,но он вскоре выдержал экзамен на машиниста и ушел работать на другую машину,а я был вместо Драбанова определен работать в бригаду Мальцева помощником;до того я тоже работал помощником механика,но только на старой,маломощной машине.

Я был доволен своим назначением.Машина "ИС",единственная тогда на нашем тяговом участке,одним своим видом вызывала у меня чувство воодушевления:я мог подолгу глядеть на нее,и особая растроганная радость пробуждалась во мне,столь же прекрасная,как в детстве при первом чтении стихов Пушкина.Кроме того,я желал поработать в бригаде первоклассного механика,чтобы научиться у него искусству вождения тяжелых скоростных поездов.

Александр Васильевич принял мое назначение в его бригаду спокойно и равнодушно:ему было,видимо,все равно,кто у него будет стоять в помощниках.

Перед поездкой я,как обычно,проверил все узлы машины,испытал все ее обслуживающие и вспомогательные механизмы и успокоился,считая машину готовой к поездке.Александр Васильевич видел мою работу,он следил за ней,но после меня собственными руками снова проверил состояние машины,точно он не доверял мне.

Так повторялось и впоследствии,и я уже привык к тому,что Александр Васильевич постоянно вмешивался в мои обязанности,хотя и огорчался молчаливо.Но обыкновенно,как только мы были в ходу,я забывал про свое огорчение.Отвлекаясь вниманием от приборов,следящих за состоянием бегущего паровоза,от наблюдения за работой левой машины и пути впереди,я посматривал на Мальцева.Он вел состав с отважной уверенностью великого мастера,с сосредоточенностью вдохновенного артиста,вобравшего весь внешний мир в свое внутреннее переживание и поэтому властвующего над ним.Глаза Александра Васильевича глядели вперед,как пустые,отвлеченно,но я знал,что он видел ими всю дорогу впереди и всю природу,несущуюся нам навстречу,-даже воробей,сметенный с балластного откоса ветром вонзающейся в пространство машины,даже этот воробей привлекал взор Мальцева,и он поворачивал на мгновение голову вслед за воробьем:что с ним станется после нас,куда он полетел?

По нашей вине мы никогда не опаздывали;напротив,часто нас задерживали на промежуточных станциях,которые мы должны проследовать с ходу,потому что мы шли с нагоном времени,и нас,посредством задержек,обратно вводили в график.

Обычно мы работали молча;лишь изредка Александр Васильевич,не оборачиваясь в мою сторону,стучал ключом по котлу,желая,чтобы я обратил свое внимание на какой-нибудь непорядок в режиме работы машины,или подготавливая меня к резкому изменению этого режима,чтобы я был бдителен.Я всегда понимал безмолвные указания своего старшего товарища и работал с полным усердием,однако механик по-прежнему относился ко мне,равно и к смазчику-кочегару,отчужденно и постоянно проверял на стоянках пресс-масленки,затяжку болтов в дышловых узлах,опробовал буксы на ведущих осях и прочее.Если я только что осмотрел и смазал какую-либо рабочую трущуюся часть,то Мальцев вслед за мной снова осматривал и смазывал,точно не считая мою работу действительной.

-Я,Александр Васильевич,этот крейцкопф уже проверил,-сказал я ему однажды,когда он стал проверять эту деталь после меня.

-А я сам хочу,-улыбнувшись,ответил Мальцев,и в улыбке его была грусть,поразившая меня.

Позже я понял значение его грусти и причину его постоянного равнодушия к нам.Он чувствовал свое превосходство перед нами,потому что понимал машину точнее,чем мы,и он не верил,что я или кто другой может научиться тайне его таланта,тайне видеть одновременно и попутного воробья,и сигнал впереди,ощущая в тот же момент путь,вес состава и усилие машины.Мальцев понимал,конечно,что в усердии,в старательности мы даже можем его превозмочь,но не представлял,чтобы мы больше его любили паровоз и лучше его водили поезда,-лучше,он думал,было нельзя.И Мальцеву поэтому было грустно с нами;он скучал от своего таланта,как от одиночества,не зная,как нам высказать это,чтобы мы поняли.

И мы,правда,не могли понять его умения.Я попросил однажды разрешить повести мне состав самостоятельно:Александр Васильевич позволил мне проехать километров сорок и сел на место помощника.Я повел состав-и через двадцать километров уже имел четыре минуты опоздания,а выходы с затяжных подъемов преодолевал со скоростью не более тридцати километров в час.После меня машину повел Мальцев;он брал подъемы со скоростью пятидесяти километров,и на кривых у него не забрасывало машину,как у меня,и он вскоре нагнал упущенное мною время.

II

Около года я работал помощником у Мальцева,с августа по июль,и пятого июля Мальцев совершил свою последнюю поездку в качестве машиниста курьерского поезда...

Мы взяли состав в восемьдесят пассажирских осей,опоздавший до нас в пути на четыре часа.Диспетчер вышел к паровозу и специально попросил Александра Васильевича сократить сколь возможно опоздание поезда,свести это опоздание хотя бы к трем часам,иначе ему трудно будет выдать порожняк на соседнюю дорогу.Мальцев пообещал ему нагнать время,и мы тронулись вперед.

Было восемь часов пополудни,но летний день еще длился,и солнце сияло с торжественной утренней силой.Александр Васильевич потребовал от меня держать все время давление пара в котле лишь на пол-атмосферы ниже предельного.

Через полчаса мы вышли в степь на спокойный мягкий профиль.Мальцев довел скорость хода до девяноста километров и ниже не сдавал,-наоборот,на горизонталях и малых уклонах доводил скорость до ста километров.На подъемах я форсировал топку до предельной возможности и заставлял кочегара вручную загружать шуровку,в помощь стоккерной машине,ибо пар у меня садился.

Мальцев гнал машину вперед,отведя регулятор на всю дугу и отдав реверс на полную отсечку.Мы теперь шли навстречу мощной туче,появившейся из-за горизонта.С нашей стороны тучу освещало солнце,а изнутри ее рвали свирепые,раздраженные молнии,и мы видели,как мечи молний вертикально вонзались в безмолвную дальнюю землю,и мы бешено мчались к той дальней земле,словно спеша на ее защиту.Александра Васильевича,видимо,увлекло это зрелище:он далеко высунулся в окно,глядя вперед,и глаза его,привыкшие к дыму,к огню и пространству,блестели сейчас воодушевлением.Он понимал,что работа и мощность нашей машины могли идти в сравнение с работой грозы,и,может быть,гордился этой мыслью.

Вскоре мы заметили пыльный вихрь,несшийся по степи нам навстречу.Значит,и грозовую тучу несла буря нам в лоб.Свет потемнел вокруг нас:сухая земля и степной песок засвистели и заскрежетали по железному телу паровоза,видимости не стало,и я пустил турбодинамо для освещения и включил лобовой прожектор впереди паровоза.Нам теперь трудно было дышать от горячего пыльного вихря,забивавшегося в кабину и удвоенного в своей силе встречным движением машины,от топочных газов и раннего сумрака,обступившего нас.Паровоз с воем пробивался вперед в смутный,душный мрак в щель света,создаваемую лобовым прожектором.Скорость упала до шестидесяти километров;мы работали и смотрели вперед,как в сновидении.

Вдруг крупная капля ударила по ветровому стеклу и сразу высохла,испитая жарким ветром.Затем мгновенный синий свет вспыхнул у моих ресниц и проник в меня до самого содрогнувшегося сердца.Я схватился за кран инжектора,но боль в сердце уже отошла от меня,и я сразу поглядел в сторону Мальцева-он смотрел вперед и вел машину,не изменившись в лице.

-Что это было?-спросил я у кочегара.

-Молния,-сказал он.-Хотела в нас попасть,да маленько промахнулась.

Мальцев расслышал наши слова.

-Какая молния?-спросил он громко.