Верстах в пятнадцати от моего именья живет один мне знакомый человек,молодой помещик,гвардейский офицер в отставке,Аркадий Павлыч Пеночкин.Дичи у него в поместье водится много,дом построен по плану французского архитектора,люди одеты по-английски,обеды задает он отличные,принимает гостей ласково,а все-таки неохотно к нему едешь.Он человек рассудительный и положительный,воспитанье получил,как водится,отличное,служил,в высшем обществе потерся,а теперь хозяйством занимается с большим успехом.Аркадий Павлыч,говоря собственными его словами,строг,но справедлив,о благе подданных своих печется и наказывает их —для их же блага. «С ними надобно обращаться,как с детьми, —говорит он в таком случае, —невежество,mon cher;il faut prendre cela en consideration».1Дорогой мой;надо принять это во внимание(франц.)
Сам же,в случае так называемой печальной необходимости,резких и порывистых движений избегает и голоса возвышать не любит,но более тычет рукою прямо,спокойно приговаривая: «Ведь я тебя просил,любезный мой»или: «Что с тобою,друг мой,опомнись», —причем только слегка стискивает зубы и кривит рот.Роста он небольшого,сложен щеголевато,собою весьма недурен,руки и ногти в большой опрятности содержит;с его румяных губ и щек так и пышет здоровьем.Смеется он звучно и беззаботно,приветливо щурит светлые,карие глаза.Одевается он отлично и со вкусом;выписывает французские книги,рисунки и газеты,но до чтения не большой охотник: «Вечного жида»едва осилил.В карты играет мастерски.Вообще Аркадий Павлыч считается одним из образованнейших дворян и завиднейших женихов нашей губернии;дамы от него без ума и в особенности хвалят его манеры.Он удивительно хорошо себя держит,осторожен,как кошка,и ни в какую историю замешан отроду не бывал,хотя при случае дать себя знать и робкого человека озадачить и срезать любит.Дурным обществом решительно брезгает —скомпрометироваться боится;зато в веселый час объявляет себя поклонником Эпикура,хотя вообще о философии отзывается дурно,называя ее туманной пищей германских умов,а иногда и просто чепухой.Музыку он тоже любит;за картами поет сквозь зубы,но с чувством;из Лючии и Сомнамбулы тоже иное помнит,но что-то все высоко забирает.По зимам он ездит в Петербург.Дом у него в порядке необыкновенном;даже кучера подчинились его влиянию и каждый день не только вытирают хомуты и армяки чистят,но и самим себе лицо моют.Дворовые люди Аркадия Павлыча посматривают,правда,что-то исподлобья, —но у нас на Руси угрюмого от заспанного не отличишь.Аркадий Павлыч говорит голосом мягким и приятным,с расстановкой и как бы с удовольствием пропуская каждое слово сквозь свои прекрасные,раздушенные усы;также употребляет много французских выражений,как-то: «Mais с'est impauable!»2!(франц.)
, «Mais comment donc!»3!(франц.)
и пр.Со всем тем я,по крайней мере,не слишком охотно его посещаю,и если бы не тетерева и не куропатки,вероятно,совершенно бы с ним раззнакомился.Странное какое-то беспокойство овладевает вами в его доме;даже комфорт вас не радует,и всякий раз,вечером,когда появится перед вами завитый камердинер в голубой ливрее с гербовыми пуговицами и начнет подобострастно стягивать с вас сапоги,вы чувствуете,что если бы вместо его бледной и сухопарой фигуры внезапно предстали перед вами изумительно широкие скулы и невероятно тупой нос молодого дюжего парня,только что взятого барином от сохи,но уже успевшего в десяти местах распороть по швам недавно пожалованный нанковый кафтан, —вы бы обрадовались несказанно и охотно бы подверглись опасности лишиться вместе с сапогом и собственной вашей ноги вплоть до самого вертлюга…
Несмотря на мое нерасположение к Аркадию Павлычу,пришлось мне однажды провести у него ночь.На другой день я рано поутру велел заложить свою коляску,но он не хотел меня отпустить без завтрака на английский манер и повел к себе в кабинет.Вместе с чаем подали нам котлеты,яйца всмятку,масло,мед,сыр и пр.Два камердинера,в чистых белых перчатках,быстро и молча предупреждали наши малейшие желания.Мы сидели на персидском диване.На Аркадии Павлыче были широкие шелковые шаровары,черная бархатная куртка,красивый фее с синей кистью и китайские желтые туфли без задков.Он пил чай,смеялся,рассматривал свои ногти,курил,подкладывал себе подушки под бок и вообще чувствовал себя в отличном расположении духа.Позавтракавши плотно и с видимым удовольствием,Аркадий Павлыч налил себе рюмку красного вина,поднес ее к губам и вдруг нахмурился.
— Отчего вино не нагрето? —спросил он довольно резким голосом одного из камердинеров.
Камердинер смешался,остановился как вкопанный и побледнел.
— Ведь я тебя спрашиваю,любезный мой? —спокойно продолжал Аркадий Павлыч,не спуская с него глаз.
Несчастный камердинер помялся на месте,покрутил салфеткой и не сказал ни слова.Аркадий Павлыч потупил голову и задумчиво посмотрел на него исподлобья.
— Pardon,moncher, —промолвил он с приятной улыбкой,дружески коснувшись рукой до моего колена,и снова уставился на камердинера. —Ну,ступай, —прибавил он после небольшого молчания,поднял брови и позвонил.
Вошел человек,толстый,смуглый,черноволосый,с низким лбом и совершенно заплывшими глазами.
— Насчет Федора…распорядиться, —проговорил Аркадий Павлыч вполголоса и с совершенным самообладанием.
— Слушаю-с, —отвечал толстый и вышел.
— Voila,mon cher,les desagrements de la campagne4дорогой мой,неприятности деревенской жизни(франц.)
, —весело заметил Аркадий Павлыч. —Да куда же вы?Останьтесь,посидите еще немного.
— Нет, —отвечал я, —мне пора.
— Все на охоту!Ох,уж эти мне охотники!Да вы куда теперь едете?
— За сорок верст отсюда,в Рябово.
— В Рябово?Ах,Боже мой,да в таком случае я с вами поеду.Рябове всего в пяти верстах от моей Шипиловки,а я таки давно в Шипиловке не бывал:все времени улучить не мог.Вот как кстати пришлось:вы сегодня в Рябове поохотитесь,а вечером ко мне.Се seracharmant.5Это будет прелестно(франц.)
Мы вместе поужинаем, —мы возьмем с собою повара, —вы у меня переночуете.Прекрасно!прекрасно! —прибавил он,не дождавшись моего ответа.C'est arrange…6…(франц.)
Эй,кто там?Коляску нам велите заложить,да поскорей.Вы в Шипиловке не бывали?Я бы посовестился предложить вам провести ночь в избе моего бурмистра,да вы,я знаю,неприхотливы и в Рябове в сенном бы сарае ночевали…Едем,едем!
И Аркадий Павлыч запел какой-то французский романс.
— Ведь вы,может быть,не знаете, —продолжал он,покачиваясь на обеих ногах, —у меня там мужики на оброке.Конституция —что будешь делать?Однако оброк мне платят исправно.Я бы их,признаться,давно на барщину ссадил,да земли мало!Я и так удивляюсь,как они концы с концами сводят.Впрочем,c'est leur affaire7(франц.)
.Бурмистр у меня там молодец,une forte tete8(франц.)
,государственный человек!Вы увидите…Как,право,это хорошо пришлось!
Делать было нечего.Вместо девяти часов утра мы выехали в два.Охотники поймут мое нетерпенье.Аркадий Павлыч любил,как он выражался,при случае побаловать себя и забрал с собою такую бездну белья,припасов,платья,духов,подушек и разных несессеров,что иному бережливому и владеющему собою немцу хватило бы всей этой благодати на год.При каждом спуске с горы Аркадий Павлыч держал краткую,но сильную речь кучеру,из чего я мог заключить,что мой знакомец порядочный трус.Впрочем,путешествие совершилось весьма благополучно;только на одном недавно починенном мостике телега с поваром завалилась,и задним колесом ему придавило желудок.
Аркадий Павлыч,при виде падения доморощенного Карема,испугался не на шутку и тотчас велел спросить:целы ли у него руки?Получив же ответ утвердительный,немедленно успокоился.Со всем тем,ехали мы довольно долго;я сидел в одной коляске с Аркадием Павлычем и под конец путешествия почувствовал тоску смертельную,тем более,что в течение нескольких часов мой знакомец совершенно выдохся и начинал уже либеральничать.Наконец мы приехали,только не в Рябово,а прямо в Шипиловку;как-то оно так вышло.В тот день я и без того уже поохотиться не мог и потому скрепя сердце покорился своей участи.
Повар приехал несколькими минутами ранее нас и,по-видимому,уже успел распорядиться и предупредить кого следовало,потому что при самом въезде в околицу встретил нас староста (сын бурмистра),дюжий и рыжий мужик в косую сажень ростом,верхом и без шапки,в новом армяке нараспашку. «А где же Софрон?» —спросил его Аркадий Павлыч.Староста сперва проворно соскочил с лошади,поклонился барину в пояс,промолвил: «Здравствуйте,батюшка Аркадий Павлыч», —потом приподнял голову,встряхнулся и доложил,что Софрон отправился в Перов,но что за ним уже послали. «Ну,ступай за нами», —сказал Аркадий Павлыч.Староста отвел из приличия лошадь в сторону,взвалился на нее и пустился рысцой за коляской,держа шапку в руке.Мы поехали по деревне.Несколько мужиков в пустых телегах попались нам навстречу;они ехали с гумна и пели песни,подпрыгивая всем телом и болтая ногами на воздухе;но при виде нашей коляски и старосты внезапно умолкли,сняли свои зимние шапки (дело было летом)и приподнялись,как бы ожидая приказаний.Аркадий Павлыч милостиво им поклонился.Тревожное волнение видимо распространялось по селу.Бабы в клетчатых поневах швыряли щепками в недогадливых или слишком усердных собак;хромой старик с бородой,начинавшейся под самыми глазами,оторвал недопоенную лошадь от колодезя,ударил ее неизвестно за что по боку,а там уже поклонился.Мальчишки в длинных рубашонках с воплем бежали в избы,ложились брюхом на высокий порог,свешивали головы,закидывали ноги кверху и таким образом весьма проворно перекатывались за дверь,в темные сени,откуда уже и не показывались.Даже курицы стремились ускоренной рысью в подворотню;один бойкий петух с черной грудью,похожей на атласный жилет,и красным хвостом,закрученным на самый гребень,остался было на дороге и уже совсем собрался кричать,да вдруг сконфузился и тоже побежал.Изба бурмистра стояла в стороне от других,посреди густого зеленого конопляника.Мы остановились перед воротами.Г-н Пеночкин встал,живописно сбросил с себя плащ и вышел из коляски,приветливо озираясь кругом.Бурмистрова жена встретила нас с низкими поклонами и подошла к барской ручке.Аркадий Павлыч дал ей нацеловаться вволю и взошел на крыльцо.В сенях,в темном углу,стояла старостиха и тоже поклонилась,но к руке подойти не дерзнула.В так называемой холодной избе —из сеней направо —уже возились две другие бабы;они выносили оттуда всякую дрянь,пустые жбаны,одеревенелые тулупы,масленые горшки,люльку с кучей тряпок и пестрым ребенком,подметали банными вениками сор.Аркадий Павлыч выслал их вон и поместился на лавке под образами.Кучера начали вносить сундуки,ларцы и прочие удобства,всячески стараясь умерить стук своих тяжелых сапогов.
