Двенадцатилетняя Тиночка Руднева влетела,как разрывная бомба,в комнату,где ее старшие сестры одевались с помощью двух горничных к сегодняшнему вечеру.Взволнованная,запыхавшаяся,с разлетевшимися кудряшками на лбу,вся розовая от быстрого бега,она была в эту минуту похожа на хорошенького мальчишку.
– Mesdames,а где же тапер?Я спрашивала у всех в доме,и никто ничего не знает.Тот говорит –мне не приказывали,тот говорит –это не мое дело…У нас постоянно,постоянно так, –горячилась Тиночка,топая каблуком о пол. –Всегда что-нибудь перепутают,забудут и потом начинают сваливать друг на друга…
Самая старшая из сестер,Лидия Аркадьевна,стояла перед трюмо.Повернувшись боком к зеркалу и изогнув назад свою прекрасную обнаженную шею,она,слегка прищуривая близорукие глаза,закалывала в волосы чайную розу.Она не выносила никакого шума и относилась к «мелюзге»с холодным и вежливым презрением.Взглянув на отражение Тины в зеркале,она заметила с неудовольствием:
– Больше всего в доме беспорядка делаешь,конечно,ты, –сколько раз я тебя просила,чтобы ты не вбегала,как сумасшедшая,в комнаты.
Тина насмешливо присела и показала зеркалу язык.Потом она обернулась к другой сестре,Татьяне Аркадьевне,около которой возилась на полу модистка,подметывая на живую нитку низ голубой юбки,и затараторила:
– Ну,понятно,что от нашей Несмеяны-царевны ничего,кроме наставлений,не услышишь.Танечка,голубушка,как бы ты там все это устроила.Меня никто не слушается,только смеются,когда я говорю…Танечка,пойдем,пожалуйста,а то ведь скоро шесть часов,через час и елку будем зажигать…
Тина только в этом году была допущена к устройству елки.Не далее как на прошлое рождество ее в это время запирали с младшей сестрой Катей и с ее сверстницами в детскую,уверяя,что в зале нет никакой елки,а что «просто только пришли полотеры».Поэтому понятно,что теперь,когда Тина получила особые привилегии,равнявшие ее некоторым образом со старшими сестрами,она волновалась больше всех,хлопотала и бегала за десятерых,попадаясь ежеминутно кому-нибудь под ноги,и только усиливала общую суету,царившую обыкновенно на праздниках в рудневском доме.
Семья Рудневых принадлежала к одной из самых безалаберных,гостеприимных и шумных московских семей,обитающих испокон века в окрестностях Пресни,Новинского и Конюшков и создавших когда-то Москве ее репутацию хлебосольного города.Дом Рудневых –большой ветхий дом доекатерининской постройки,со львами на воротах,с широким подъездным двором и с массивными белыми колоннами у парадного, –круглый год с утра до поздней ночи кишел народом.Приезжали без всякого предупреждения, «сюрпризом»,какие-то соседи по наровчатскому или инсарскому имению,какие-то дальние родственники,которых до сих пор никто в глаза не видал и не слыхал об их существовании, –и гостили по месяцам.К Аркаше и Мите десятками ходили товарищи,менявшие с годами свою оболочку,сначала гимназистами и кадетами,потом юнкерами и студентами и,наконец,безусыми офицерами или щеголеватыми,преувеличенно серьезными помощниками присяжных поверенных.Девочек постоянно навещали подруги всевозможных возрастов,начиная от Катиных сверстниц,приводивших с собою в гости своих кукол,и кончая приятельницами Лидии,которые говорили о Марксе и об аграрной системе и вместе с Лидией стремились на Высшие женские курсы.На праздниках,когда вся эта веселая,задорная молодежь собиралась в громадном рудневском доме,вместе с нею надолго водворялась атмосфера какой-то общей наивной,поэтической и шаловливой влюбленности.
Эти дни бывали днями полной анархии,приводившей в отчаяние прислугу.Все условные понятия о времени,разграниченном, «как у людей»,чаем,завтраком,обедом и ужином,смешивались в шумной и беспорядочной суете.В то время когда одни кончали обедать,другие только что начинали пить утренний чай,а третьи целый день пропадали на катке в Зоологическом саду,куда забирали с собой гору бутербродов.Со стола никогда не убирали,и буфет стоял открытым с утра до вечера.Несмотря на это,случалось,что молодежь,проголодавшись совсем в неуказанное время,после коньков или поездки на балаганы,отправляла на кухню депутацию к Акинфычу с просьбой приготовить «что-нибудь вкусненькое».Старый пьяница,но глубокий знаток своего дела,Акинфыч сначала обыкновенно долго не соглашался и ворчал на депутацию.Тогда в ход пускалась тонкая лесть:говорили,что теперь уже перевелись в Москве хорошие повара,что только у стариков и сохранилось еще неприкосновенным уважение к святости кулинарного искусства и так далее.Кончалось тем,что задетый за живое Акинфыч сдавался и,пробуя на большом пальце острие ножа,говорил с напускной суровостью:
– Ладно уж,ладно…будет петь-то…Сколько вас там,галчата?
Ирина Алексеевна Руднева –хозяйка дома –почти никогда не выходила из своих комнат,кроме особенно торжественных,официальных случаев.Урожденная княжна Ознобишина,последний отпрыск знатного и богатого рода,она раз навсегда решила,что общество ее мужа и детей слишком «мескинно»note1
пошло,от mesquin (фр.)
и «брютально» [грубо,от brutal (фр.)],и потому равнодушно «иньорировала» [игнорировала (от фр.ignorer)]его,развлекаясь визитами к архиереям и поддержанием знакомства с такими же,как она сама,окаменелыми потомками родов,уходящих в седую древность.Впрочем,мужа своего Ирина Алексеевна не уставала даже и теперь тайно,но мучительно ревновать.И она,вероятно,имела для этого основания,так как Аркадий Николаевич,известный всей Москве гурман,игрок и щедрый покровитель балетного искусства,до сих пор еще,несмотря на свои пятьдесят с лишком лет,не утратил заслуженной репутации дамского угодника,поклонника и покорителя.Даже и теперь его можно было назвать красавцем,когда он,опоздав на десять минут к началу действия и обращая на себя общее внимание,входил в зрительную залу Большого театра –элегантный и самоуверенный,с гордо поставленной на осанистом туловище,породистой,слегка седеющей головой.
Аркадий Николаевич редко показывался домой,потому что обедал он постоянно в Английском клубе,а по вечерам ездил туда же играть в карты,если в театре не шел интересный балет.В качестве главы дома он занимался исключительно тем,что закладывал и перезакладывал то одно,то другое недвижимое имущество,не заглядывая в будущее с беспечностью избалованного судьбой гран-сеньора.Привыкнув с утра до вечера вращаться в большом обществе,он любил,чтобы и в доме у него было шумно и оживленно.Изредка ему нравилось сюрпризом устроить для своей молодежи неожиданное развлечение и самому принять в нем участие.Это случалось большею частью на другой день после крупного выигрыша в клубе.
– Молодые республиканцы! –говорил он,входя в гостиную и сияя своим свежим видом и очаровательной улыбкой. –Вы,кажется,скоро все заснете от ваших серьезных разговоров.Кто хочет ехать со мной за город?Дорога прекрасная:солнце,снег и морозец.Страдающих зубной болью и мировой скорбью прошу оставаться дома под надзором нашей почтеннейшей Олимпиады Савичны…
Посылали за тройками к Ечкину,скакали сломя голову за Тверскую заставу,обедали в «Мавритании»или в «Стрельне»и возвращались домой поздно вечером,к большому неудовольствию Ирины Алексеевны,смотревшей брезгливо на эти «эскападыnote2
проказы (от фр.escapade)
дурного тона».Но молодежь нигде так безумно не веселилась,как именно в этих эскападах,под предводительством Аркадия Николаевича.
Неизменное участие принимал ежегодно Аркадий Николаевич и в елке.Этот детский праздник почему-то доставлял ему своеобразное,наивное удовольствие.Никто из домашних не умел лучше его придумать каждому подарок по вкусу,и потому в затруднительных случаях старшие дети прибегали к его изобретательности.
– Папа,ну что мы подарим Коле Радомскому? –спрашивали Аркадия Николаевича дочери. –Он большой такой,гимназист последнего класса…нельзя же ему игрушку…
– Зачем же игрушку? –возражал Аркадий Николаевич. –Самое лучшее купите для него хорошенький портсигар.Юноша будет польщен таким солидным подарком.Теперь очень хорошенькие портсигары продаются у Лукутина.Да,кстати,намекните этому Коле,чтобы он не стеснялся при мне курить.А то давеча,когда я вошел в гостиную,так он папироску в рукав спрятал…
Аркадий Николаевич любил,чтобы у него елка выходила на славу,и всегда приглашал к ней оркестр Рябова.Но в этом годуnote3
рассказ относится к1885г.;кстати заметим,что основная фабула его покоится на действительном факте,сообщенном автору в Москве М.А.З-вой,близко знавшей семью,названную в рассказе вымышленной фамилией Рудневых (прим.авт.)
с музыкой произошел целый ряд роковых недоразумений.К Рябову почему-то послали очень поздно;оркестр его,разделяемый на праздниках на три части,оказался уже разобранным.Маэстро в силу давнего знакомства с домом Рудневых обещал,однако,как-нибудь устроить это дело,надеясь,что в другом доме переменят день елки,но по неизвестной причине замедлил ответом,и когда бросились искать в другие места,то во всей Москве не оказалось ни одного оркестра.Аркадий Николаевич рассердился и велел отыскать хорошего тапера,но кому отдал это приказание,он и сам теперь не помнил.Этот «кто-то»,наверно,свалил данное ему поручение на другого,другой –на третьего,переврав,по обыкновению,его смысл,а третий в общей сумятице и совсем забыл о нем…
Между тем пылкая Тина успела уже взбудоражить весь дом.Почтенная экономка,толстая,добродушная Олимпиада Савична,говорила,что и взаправду барин ей наказывал распорядиться о тапере,если не приедет музыка,и что она об этом тогда же сказала камердинеру Луке.Лука,в свою очередь,оправдывался тем,что его дело ходить около Аркадия Николаевича,а не бегать по городу за фортепьянщиками.На шум прибежала из барышниных комнат горничная Дуняша,подвижная и ловкая,как обезьяна,кокетка и болтунья,считавшая долгом ввязываться непременно в каждое неприятное происшествие.Хотя ее и никто не спрашивал,но она совалась к каждому с жаркими уверениями,что пускай ее бог разразит на этом месте,если она хоть краешком уха что-нибудь слышала о тапере.Неизвестно,чем окончилась бы эта путаница,если бы на помощь не пришла Татьяна Аркадьевна,полная,веселая блондинка,которую вся прислуга обожала за ее ровный характер и удивительное умение улаживать внутренние междоусобицы.
– Одним словом,мы так не кончим до завтрашнего дня, –сказала она своим спокойным,слегка насмешливым,как у Аркадия Николаевича,голосом. –Как бы то ни было,Дуняша сейчас же отправится разыскивать тапера.Покамест ты будешь одеваться,Дуняша,я тебе выпишу из газеты адреса.Постарайся найти поближе,чтобы не задерживать елки,потому что сию минуту начнут съезжаться.Деньги на извозчика возьми у Олимпиады Савичны…
Едва она успела это произнести,как у дверей передней громко затрещал звонок.Тина уже бежала туда стремглав,навстречу целой толпе детишек,улыбающихся,румяных с мороза,запушенных снегом и внесших за собою запах зимнего воздуха,крепкий и здоровый,как запах свежих яблоков.Оказалось,что две большие семьи –Лыковых и Масловских –столкнулись случайно,одновременно подъехав к воротам.Передняя сразу наполнилась говором,смехом,топотом ног и звонкими поцелуями.
Звонки раздавались один за другим почти непрерывно.Приезжали все новые и новые гости.Барышни Рудневы едва успевали справляться с ними.Взрослых приглашали в гостиную,а маленьких завлекали в детскую и в столовую,чтобы запереть их там предательским образом.В зале еще не зажигали огня.Огромная елка стояла посредине,слабо рисуясь в полутьме своими фантастическими очертаниями и наполняя комнату смолистым ароматом.Там и здесь на ней тускло поблескивала,отражая свет уличного фонаря,позолота цепей,орехов и картонажей.
