Иван Бунин

Лапти

Пятый день несло непроглядной вьюгой.В белом от снега и холодном хуторском доме стоял бледный сумрак и было большое горе:был тяжело болен ребенок.И в жару,в бреду он часто плакал и все просил дать ему какие-то красные лапти.И мать,не отходившая от постели,где он лежал,тоже плакала горькими слезами,-от страха и от своей беспомощности.Что сделать,чем помочь?Муж в отъезде,лошади плохие,а до больницы,до доктора,тридцать верст,да и не поедет никакой доктор в такую страсть...

Стукнуло в прихожей,-Нефед принес соломы на топку,свалил ее на пол,отдуваясь,утираясь,дыша холодом и вьюжной свежестью,приотворил дверь,заглянул:

-Ну что,барыня,как?Не полегчало?

-Куда там,Нефедушка!Верно,и не выживет!Все какие-то красные лапти просит...

-Лапти?Что за лапти такие?

-А господь его знает.Бредит,весь огнем горит.Мотнул шапкой,задумался.Шапка,борода,старый полушубок,разбитые валенки,-все в снегу,все обмерзло...И вдруг твердо:

-Значит,надо добывать.Значит,душа желает.Надо добывать.

-Как добывать?

-В Новоселки идти.В лавку.Покрасить фуксином нехитрое дело.

-Бог с тобой,до Новоселок шесть верст!Где ж в такой ужас дойти!

Еще подумал.

-Нет,пойду.Ничего,пойду.Доехать не доедешь,а пешком,может,ничего.Она будет мне в зад,пыль-то...

И,притворив дверь,ушел.А на кухне,ни слова не говоря,натянул зипун поверх полушубка,туго подпоясался старой подпояской,взял в руки кнут и вышел вон,пошел,утопая по сугробам,через двор,выбрался за ворота и потонул в белом,куда-то бешено несущемся степном море.

Пообедали,стало смеркаться,смерклось-Нефеда не было.Решили,что,значит,ночевать остался,если бог донес.Обыденкой в такую погоду не вернешься.Надо ждать завтра не раньше обеда.Но оттого,что его все-таки не было,ночь была еще страшнее.Весь дом гудел,ужасала одна мысль,что теперь там,в поле,в бездне снежного урагана и мрака.Сальная свеча пылала дрожащим хмурым пламенем.Мать поставила ее на пол,за отвал кровати.Ребенок лежал в тени,но стена казалась ему огненной и вся бежала причудливыми,несказанно великолепными и грозными видениями.А порой он как будто приходил в себя и тотчас же начинал горько и жалобно плакать,умоляя (и как будто вполне разумно)дать ему красные лапти:

-Мамочка,дай!Мамочка дорогая,ну что тебе стоит!

И мать кидалась на колени и била себя в грудь:

-Господи,помоги!Господи,защити!

И когда,наконец,рассвело,послышалось под окнами сквозь гул и грохот вьюги уже совсем явственно,совсем не так,как всю ночь мерещилось,что кто-то подъехал,что раздаются чьи-то глухие голоса,а затем торопливый зловещий стук в окно.

Это были новосельские мужики,привезшие мертвое тело,белого,мерзлого,всего забитого снегом,навзничь лежавшего в розвальнях Нефеда.Мужики ехали из города,сами всю ночь плутали,а на рассвете свалились в какие-то луга,потонули вместе с лошадью в страшный снег и совсем было отчаялись,решили пропадать,как вдруг увидали торчащие из снега чьи-то ноги в валенках.Кинулись разгребать снег,подняли тело оказывается,знакомый человек.-Тем только и спаслись поняли,что,значит,эти луга хуторские,протасовские,и что на горе,в двух шагах,жилье...

За пазухой Нефеда лежали новенькие ребячьи лапти и пузырек с фуксином.