Один из моих друзей,офицер,несколько лет назад умерший в Греции от лихорадки1

Я прибыл в свой полк вечером четвертого сентября.Полковника я застал на биваке.Он принял меня сперва довольно нелюбезно,но,прочтя рекомендательное письмо генерала Б.,изменил тон и сказал мне несколько приветливых слов.

Он представил меня капитану,который только что вернулся из рекогносцировки.Мой капитан,узнать которого поближе мне не довелось,был высокий брюнет с суровым,неприятным лицом.Начав службу простым солдатом,он заработал эполеты и крест на полях сражений.Слабый и сиплый голос удивительно не соответствовал его гигантской фигуре.Мне сказали,что этим странным голосом он был обязан пуле,пробившей его насквозь в битве при Иене2

Узнав,что я только что окончил военную школу в Фонтенбло3

— Мой лейтенант погиб вчера…

Я понял,что он хотел сказать: «Вам придется его заменить,а вам это не под силу».У меня чуть не вырвалось резкое слово,но я сдержался.

Луна поднялась за Шевардинским редутом4

Старый солдат,стоявший рядом,обратил внимание на цвет луны.

— Какая она красная! —молвил он. —Видно,дорого нам обойдется этот самый редут!

Я всегда был суеверен,и это предсказание,особенно в такую минуту,смутило меня.Я лег,но не мог заснуть.Я встал и начал прохаживаться,поглядывая на бесконечную цепь огней,тянувшихся по высотам за деревней Шевардино.

Решив,что сырой и холодный ночной воздух уже успокоил мое волнение,я вернулся к костру;старательно укутавшись в плащ,я сомкнул глаза в надежде не раскрывать их до рассвета.Но сон бежал от меня.Мало-помалу мысли мои приняли мрачный оттенок.Я твердил себе,что среди сотен тысяч человек,собравшихся на этой равнине,у меня нет ни единого друга.Если я буду ранена-то попаду в лазарет где невежественные лекари не станут особенно обо мне заботиться.Мне вспоминались рассказы о хирургических операциях.Сердце мое сильно билось,и я бессознательно,словно броней,старался прикрыть грудь платком и бумажником,лежавшими у меня во внутреннем кармане.Усталость меня одолевала,я засыпал поминутно,и поминутно какая-нибудь зловещая мысль возникала с новой силой и внезапно будила меня.

Наконец усталость взяла верх,и когда били зорю,крепко спал.Мы построились,была сделана перекличка,затем ружья опять составили в козлы;все предвещало нам спокойный день.

Часа в три явился адъютант с приказом.Нам велели снова разобрать ружья;стрелки рассыпались по полю,мы медленно следовали за ними и через двадцать минут увидели,как русские передовые посты снялись и вошли в редут.

Одна артиллерийская батарея поместилась справа,другая слева,обе далеко впереди нас.Они открыли жаркий огонь по неприятелю,неприятель отвечал оживленно,и вскоре Шевардинский редут исчез в густых клубах дыма.

Неровная местность почти укрывала наш полк от огня русских.Их ядра (хотя они редко целили в нас,стреляя больше по нашим канонирам)пролетали над нашими головами,а если и падали,то лишь обдавали нас землей и мелкими камешками.

Как только был отдан приказ к наступлению,мой капитан устремил на меня внимательный взгляд,заставивший меня несколько раз с самым непринужденным видом,на какой только я был способен,провести рукой по моим начинавшим пробиваться усикам.Впрочем,я не боялся;моим единственным опасением было:как бы не подумали,что я боюсь.Безобидные ядра только укрепляли мое героическое спокойствие.Самолюбие говорило мне,что я подвергаюсь настоящей опасности,потому что я действительно находился под пушечным огнем.Меня восхищала моя самоуверенность,и я предвкушал удовольствие,с каким буду рассказывать о взятии Шевардинского редута в салоне мадам Б.,на улице Прованс.

Полковник прошел перед нашей ротой и сказал мне:

— Ну,вам придется жарко для первого раза!

Я улыбнулся чрезвычайно воинственно и стал чистить рукав мундира,который упавшее в тридцати шагах ядро забрызгало грязью.

По-видимому,русские заметили,что их ядра не достигают цели,и потому перешли на гранаты,которые могли вернее настичь нас в ложбине,где мы засели.Довольно крупный осколок сорвал с меня кивер и убил рядом солдата.

— Поздравляю вас, —сказал капитан,когда я поднял кивер, —теперь вы можете быть спокойны на целый день.

Я знал эту солдатскую примету,согласно которой аксиома non bis in idem5

— Вот и пришлось поклониться волей-неволей, —проговорил я как мог весело.

Эта глупая шутка при данных обстоятельствах сошла за отличную.

— Я вас поздравляю, —продолжал капитан, —с вами больше ничего не случится,и к вечеру вы будете командовать ротой,потому что я чувствую,что нынче печь затоплена для меня.Всякий раз,когда я бывал ранен,офицер поблизости получал пулю в сердце,и, —прибавил он тише и почти стыдливо, —их имена всегда начинались на букву П.

Я прикинулся неверующим;многие поступили бы так же;многие,как и я,были бы поражены этими пророческими словами.Будучи новичком,я все-таки понимал,что не следует поверять свои чувства и что надо всегда выказывать хладнокровие и отвагу.