Я ехал с охоты вечером один,на беговых дрожках.До дому еще было верст восемь;моя добрая рысистая кобыла бодро бежала по пыльной дороге,изредка похрапывая и шевеля ушами;усталая собака,словно привязанная,ни на шаг не отставала от задних колес.Гроза надвигалась.Впереди огромная лиловая туча медленно поднималась из-за леса;надо мною и мне навстречу неслись длинные серые облака;ракиты тревожно шевелились и лепетали.Душный жар внезапно сменился влажным холодом;тени быстро густели.Я ударил вожжой по лошади,спустился в овраг,перебрался через сухой ручей,весь заросший лозинками,поднялся в гору и въехал в лес.Дорога вилась передо мною между густыми кустами орешника,уже залитыми мраком;я подвигался вперед с трудом.Дрожки прыгали по твердым корням столетних дубов и лип,беспрестанно пересекавшим глубокие продольные рытвины —следы тележных колес;лошадь моя начала спотыкаться.Сильный ветер внезапно загудел в вышине,деревья забушевали,крупные капли дождя резко застучали,зашлепали по листьям,сверкнула молния,и гроза разразилась.Дождь полил ручьями.Я поехал шагом и скоро принужден был остановиться:лошадь моя вязла,я не видел ни зги.Кое-как приютился я к широкому кусту.Сгорбившись и закутавши лицо,ожидал я терпеливо конца ненастья,как вдруг,при блеске молнии,на дороге почудилась мне высокая фигура.Я стал пристально глядеть в ту сторону —та же фигура словно выросла из земли подле моих дрожек.

— Кто это? —спросил звучный голос.

— А ты кто сам?

— Я здешний лесник.

Я назвал себя.

— А,знаю!Вы домой едете?

— Домой.Да видишь,какая гроза…

— Да,гроза, —отвечал голос.

Белая молния озарила лесника с головы до ног;трескучий и короткий удар грома раздался тотчас вслед за нею.Дождик хлынул с удвоенной силой.

— Не скоро пройдет, —продолжал лесник.

— Что делать!

— Я вас,пожалуй,в свою избу проведу, —отрывисто проговорил он.

— Сделай одолжение.

— Извольте сидеть.

Он подошел к голове лошади,взял ее за узду и сдернул с места.Мы тронулись.Я держался за подушку дрожек,которые колыхались, «как в море челнок»,и кликал собаку.Бедная моя кобыла тяжко шлепала ногами по грязи,скользила,спотыкалась;лесник покачивался перед оглоблями направо и налево,словно привиденье.Мы ехали довольно долго;наконец мой проводник остановился: «Вот мы и дома,барин», —промолвил он спокойным голосом.Калитка заскрыпела,несколько щенков дружно залаяло.Я поднял голову и при свете молнии увидал небольшую избушку посреди обширного двора,обнесенного плетнем.Из одного окошечка тускло светил огонек.Лесник довел лошадь до крыльца и застучал в дверь. «Сичас,сичас!» —раздался тоненький голосок,послышался топот босых ног,засов заскрыпел,и девочка лет двенадцати,в рубашонке,подпоясанная покромкой,с фонарем в руке,показалась на пороге.

— Посвети барину, —сказал он ей, —а я ваши дрожки под навес поставлю.

Девочка глянула на меня и пошла в избу.Я отправился вслед за ней.

Изба лесника состояла из одной комнаты,закоптелой,низкой и пустой,без полатей и перегородок.Изорванный тулуп висел на стене.На лавке лежало одноствольное ружье,в углу валялась груда тряпок;два больших горшка стояли возле печки.Лучина горела на столе,печально вспыхивая и погасая.На самой середине избы висела люлька,привязанная к концу длинного шеста.Девочка погасила фонарь,присела на крошечную скамейку и начала правой рукой качать люльку,левой поправлять лучину.Я посмотрел кругом —сердце во мне заныло:не весело войти ночью в мужицкую избу.Ребенок в люльке дышал тяжело и скоро.

— Ты разве одна здесь? —спросил я девочку.

— Одна, —произнесла она едва внятно.

— Ты лесникова дочь?

— Лесникова, —прошептала она.

Дверь заскрыпела,и лесник шагнул,нагнув голову,через порог.Он поднял фонарь с полу,подошел к столу и зажег светильню.

— Чай,не привыкли к лучине? —проговорил он и тряхнул кудрями.

Я посмотрел на него.Редко мне случалось видеть такого молодца.Он был высокого роста,плечист и сложен на славу.Из-под мокрой замашной рубашки выпукло выставлялись его могучие мышцы.Черная курчавая борода закрывала до половины его суровое и мужественное лицо;из-под сросшихся широких бровей смело глядели небольшие карие глаза.Он слегка уперся руками в бока и остановился передо мною.

Я поблагодарил его и спросил его имя.

— Меня зовут Фомой, —отвечал он, —а по прозвищу Бирюк.1Бирюком называется в Орловской губернии человек,одинокий и угрюмый.